1980 — Звездный створ
Редактор:А. МосквитинХудожник:А. ДиановХудожественный редактор:О. ЧервецоваТехнический редактор:Л. ДунаеваКорректоры:Н. Попикова, Т. Стельмах
Галерея фотографий (нажмите для увеличения)
Фотографии
Содержание
СодержаниеПраздник в страду
Как дорог мне и люб до гроба Тот дух, тот вызов удалой В труде. В страде, В беде любой, — Тот горделивый жар особый, Что — бить, — так бей, А петь, — так пой!... А. Твардовский. „За далью — даль“
Было все, как по заказу:
Даль, насквозь открыта глазу, —
Голубое с молоком;
Свет неярок и рассеян,
И потягивало с Зеи
Тем, предзимним холодком.
И с утра вдоль Зеи, к створу,
Шумно, празднично и споро
Тек и тек поток живой:
Прихватив сынов и дочек,
Шел монтажник и бетонщик —
Гордый люд мастеровой.
Мастера... Народ неброский,
Но одеты не без лоска —
Что ботинки, что пиджак...
Но средь них иной зевака
По одежке — одинаков,
А присмотришься — чужак.
Парень вот — и тих, и вежлив,
Но типично неприезжий
По особой стати той,
Как идет вразвалку, сочно —
Словно пробует на прочность
Эту землю под ногой!
Разбираться начинаю:
Ведь земля-то — насыпная!
Он — уже который год! —
Намывал ее, родную,
На ветру на стылом днюя
И ночуя, коль прижмет.
Для плотины? Для плотины.
Заплатили? Заплатили —
«Тети-мети», дунул — нет.
Но, смиряя зейский норов,
Для себя намыл опору
Он с запасом на сто лет!
Это был такой экзамен!
Но какой сложил фундамент
Он под жизнь свою зато!..
Был бы ты умен да кряжист —
Жизнь еще навалит тяжесть —
Упереться бы во что!..
Со штабной высокой башни
Открывался день вчерашний:
Котлован, быки, мосток...
С двух сторон застыли плесы,
И в проране безголосо
Бился бешеный поток.
Натянулось время тонко,
И капризного ребенка
Уговаривала мать:
— Ну, не плачь!
Ведь ты мужчина!
Подожди, сейчас машины
Будут камушки кидать...
«Приступить!» — из штаба тут же —
Угодить мальчонке нужно? —
Хрипло брошен был приказ.
Весь в плакатах, тих и кроток,
Взвыл на полных оборотах
У прорана первый КрАЗ!
С полной выкладкою, ладно
Развернулся чуть парадно
И пошел на Зею задним
(Зея, ты не обессудь!)
И на самом на откосе
Поднатужился — и сбросил
Глыбу в гибельную муть.
Брызги веером взметнуло,
Словно глыбой той замкнуло
В желтой глуби провода.
И откликнулся — под током! —
Берег весь единым вздохом,
И в разгар пошла страда.
А толпа поднапирала —
Под колеса самосвалов! —
Любопытно — хоть убей!
И выкрикивал над нами
Хриплым голосом динамик:
«Уберите же людей!»
А в сторонке, на припеке,
Под стернею рыжей щеки,
Под шапчонкой волос бел —
Дед стоял, напружив выю,
И на все дела мирские
Немигаючи глядел.
Он о чем, сутулый, тощий,
Потрясенный этой мощью,
Думал, зейский старожил?
Разобраться ли пытался?
Или с чем-то расставался,
Чем так трудно дорожил?
Здесь, на матушке на Зее,
Он охотился и сеял.
Он — хозяин. Мы — в гостях.
Кожей, сорванной с затылка,
Сердцем, выстуженным пылко,
Болью в ломаных костях —
Помнит он ее, паскуду,
Ей, владычице, подсудный.
Ну, а жизни-то — в обрез.
Нынче ж вот она — плотина,
Значит, крест на все стремнины
(И на молодости — крест?..).
Как тебя река мотала,
Словно был ты из металла,
Глупый парень имярек!
Чтоб вдолбить в башку тупую
Эту истину простую:
«Паря, ты ж ведь — человек!»
Жизнь твоя текла полого,
Стала — Зеей на порогах, —
Черту б голову свернул!
И с жестокой зейской страстью —
Страх в кулак, а сердце настежь —
В революцию нырнул...
Продолжалось перекрытье:
В ритме строгом, чтоб — без прыти,
Неуклонно дело шло
(Хоть поток еще был грозен
И заносчивый бульдозер
Отломил свое крыло...).
Как вас бьют и учат реки,
Люди, люди — человеки,
Чтобы всё — наверняка!
Словно б так и было сроду:
Вы — энергию народу,
Вам энергию — река.
Вот законный сын эпохи,
Сам начальник стройки Шохин —
В нем напора — за троих!
Словно б в нем умно запрятан
(Вот хитрец!)
аккумулятор —
Электричество в крови!
В ней — порывы вьюжной пляски,
Ледяной сквозняк ангарский,
Той, большой плотины ток.
Там он так «подзарядился» —
Точно заново родился,
Чтобы Зею — поперек!..
Он летит вперед пружинно
В грозном грохоте машинном,
Как река на быстрине!
Весел взгляд, а шаг широкий,
Ритм «отмахивая» стройке
(А быть может, и стране?).
Но пока мы — суть да дело,
Рать машинная гремела
В брызгах, копоти, в пыли,
Хоть не так уже и браво
Бригадиры — левый с правым —
Эту рать вперед вели.
Но уже в людском заторе
Теле-,
фоторепортеры
С помощью локтей и плеч
Пробивались ближе, к кромке,
Чтобы, выбрав «точку съемки»,
Все, как есть, запечатлеть.
Выбрать «точку» — вот загвоздка!
Чтобы правда вся, без лоска,
А за ней — зари полоска...
Перспектива чтоб видна!
И подумалось с обидой
Мне о грешных нас, кто видит
Жизнь нередко из окна.
С этой «кочечки» обзора
Перспектива — до забора,
И в столице, и в селе.
Вон сидит в окне домашнем —
Терпелив, как червь бумажный,
С тяжкой думой на челе.
Тишь да гладь, к тому ж тверезый,
И конечно, музы, грезы
Не обходят и его:
Даль... Мужик... Петух на прясле...
Ерунда на постном масле...
Впрочем — мало ли чего!
А сквозь этот мощный рокот
Кто услышит райпророка,
Твой писклявый голосок?
Докричится, может, Муза,
Ну, до местного Союза
И — в песок.
И в песок да с тем и канет...
Но уже «последний» камень,
Как резерв, вводили в бой.
В тишине, столь непривычной,
С ним отъехал к перемычке
Самосвал передовой.
Исторически торжествен,
Бригадир широким жестом
Камню место указал.
И скользнул он вниз покато,
Сверху — плюх! И дело свято
(Чтоб потом — на пьедестал!)
И — «у-ра!» — пошло над плесом
С перемычки и с утесов,
И ударили гудки,
Разрывая воздух стылый.
Обнимались там, на стыке,
Покорители реки.
А река под их ногами
Билась слепо ручейками —
Зея, ну теперь держись!
Ты еще взревешь турбинно,
Чтобы мощь твою рубильник
Подключил на коммунизм!