Створ прощания
Памяти Валентина Распутина
Нас вверх по Зее уносил проворно
На крылышках подводных теплоход,
И странно было видеть, как упорно
Плотина погружалась в толщу вод.
Лети себе легко и безрассудно!
А там, за поворотом, впереди
Такая даль угадывалась смутно,
Что холодок покалывал в груди.
Но, возбуждённый безрассудства хмелем,
Опасным ускорением крови,
Я всё ж заметил: явно погрустнели
Веселые попутчики мои.
«Ракета» шла форватером неспешно,
А вот опять — «топляк» очередной!
Оставленные лиственницы-вешки
Качались обречённо над водой.
А тут из местных мужичок дотошный,
Что погрузился чуть навеселе,
Вздохнул, скорбя:
— Утопла Филимошка,
А я, брат, свадьбу справил в том селе!..
И стало тихо. И печаль сквозная
Текла с небес на рукотворный плёс
А тут над ухом: — Красота какая! —
Вдруг кто-то восхищенно произнёс.
Я вздрогнул и откликнулся: — Не жалко?
И на воде его качнулась тень.
— А мне-то что? Ни холодно, ни жарко...
И вправду был такой покойный день.
В такие дни незнобкие под осень
Покойников способно хоронить...
Не оживить, когда под корень скосит,
Чего нельзя, того не сохранить.
Понятно всё. Но я не из бетона,
Чтоб на дороге памяти лежать
Запрудою.
Я не могу без стона
Родимых в путь последний провожать...
Как долго же листвянка, так щемяще
Махала вслед нам, виделась пока, —
Как матери, навеки уходящей,
В напутствие
прощальная рука.